Лирика. Поэмы - Страница 78


К оглавлению

78

И длинный конус тени темной

В пространство бросит шар другой.


Таков наш безначальный мир.

Сей конус – наша ночь земная.

За ней – опять, опять эфир

Планета плавит золотая…


И мне страшны, любовь моя,

Твои сияющие очи:

Ужасней дня, страшнее ночи

Сияние небытия.

6 января 1912

* * *

Сквозь серый дым от краю и до краю

Багряный свет

Зовет, зовет к неслыханному раю,

Но рая – нет.


О чем в сей мгле безумной, красно-серой,

Колокола —

О чем гласят с несбыточною верой?

Ведь мгла – всё мгла.


И чем он громче спорит с мглою будней,

Сей праздный звон,

Тем кажется железней, непробудней

Мой мертвый сон.

30 апреля 1912

* * *

Есть минуты, когда не тревожит

Роковая нас жизни гроза.

Кто-то на плечи руки положит,

Кто-то ясно заглянет в глаза…


И мгновенно житейское канет,

Словно в темную пропасть без дна…

И над пропастью медленно встанет

Семицветной дугой тишина…


И напев заглушенный и юный

В затаенной затронет тиши

Усыпленные жизнию струны

Напряженной, как арфа, души.

Июль 1912

* * *

Болотистым, пустынным лугом

Летим. Одни.

Вон, точно карты, полукругом

Расходятся огни.


Гадай, дитя, по картам ночи,

Где твой маяк…

Еще смелей нам хлынет в очи

Неотвратимый мрак.


Он морем ночи замкнут – дальный

Простор лугов!

И запах горький и печальный

Туманов и духов,


И кольца сквозь перчатки тонкой,

И строгий вид,

И эхо над пустыней звонкой

От цоканья копыт —


Всё говорит о беспредельном,

Всё хочет нам помочь.

Как этот мир, лететь бесцельно

В сияющую ночь!

Октябрь 1912

ИСПАНКЕ

Не лукавь же, себе признаваясь,

Что на миг ты был полон одной,

Той, что встала тогда, задыхаясь,

Перед редкой и сытой толпой…


Что была, как печаль, величава

И безумна, как только печаль…

Заревая господняя слава

Исполняла священную шаль…


И в бедро уперлася рукою,

И каблук застучал по мосткам,

Разноцветные ленты рекою

Буйно хлынули к белым чулкам…


Но, средь танца волшебств и наитий,

Высоко занесенной рукой

Разрывала незримые нити

Между редкой толпой и собой,


Чтоб неведомый северу танец,

Крик Напdа и язык кастаньет

Понял только влюбленный испанец

Или видевший бога поэт.

Октябрь 1912

* * *

В небе – день, всех ночей суеверней,

Сам не знает, он – ночь, или день.

На лице у подруги вечерней

Золотится неясная тень.


Но рыбак эти сонные струи

Не будил еще взмахом весла…

Огневые ее поцелуи

Говорят мне, что ночь – не прошла…


Легкий ветер повеял нам в очи…

Если можешь, костер потуши!

Потуши в сумасшедшие ночи

Распылавшийся уголь души!

Октябрь 1912

* * *

В сыром ночном тумане

Всё лес, да лес, да лес…

В глухом сыром бурьяне

Огонь блеснул – исчез…

Опять блеснул в тумане,

И показалось мне:

Изба, окно, герани

Алеют на окне…

В сыром ночном тумане

На красный блеск огня,

На алые герани

Направил я коня…

И вижу: в свете красном

Изба в бурьян вросла,

Неведомо несчастным

Быльём поросла…

И сладко в очи глянул

Неведомый огонь,

И над бурьяном прянул

Испуганный мой конь…

«О, друг, здесь цел не будешь,

Скорей отсюда прочь!

Доедешь – всё забудешь,

Забудешь – канешь в ночь!

В тумане, да в бурьяне,

Гляди, – продашь Христа

За жадные герани,

За алые уста!»

Декабрь 1912

СЕДОЕ УТРО

Утро туманное, утро седое…

Тургенев

Утреет. С богом! По домам!

Позвякивают колокольцы.

Ты хладно жмешь к моим губам

Свои серебряные кольцы,

И я – который раз подряд —

Целую кольцы, а не руки…

В плече, откинутом назад, —

Задор свободы и разлуки.

Но, еле видная за мглой,

За дождевою, за докучной…

И взгляд – как уголь под золой,

И голос утренний и скучный…

Нет, жизнь и счастье до утра

Я находил не в этом взгляде!

Не этот голос пел вчера

С гитарой вместе на эстраде!..

Как мальчик, шаркнула; поклон

Отвешивает… «До свиданья…»

И звякнул о браслет жетон

(Какое-то воспоминанье)…

Я, молча, на нее гляжу,

Сжимаю пальцы ей до боли…

Ведь нам уж не встречаться боле…

Что ж на прощанье ей скажу?..

«Прощай, возьми еще колечко.

Оденешь рученьку свою

И смуглое свое сердечко

В серебряную чешую…

Лети, как пролетала, тая,

Ночь огневая, ночь былая…

Ты, время, память притуши,

А путь снежком запороши».

29 ноября 1913

* * *

Есть времена, есть дни, когда

Ворвется в сердце ветер снежный,

И не спасет ни голос нежный,

Ни безмятежный час труда…


Испуганной и дикой птицей

Летишь ты, но заря – в крови…

Тоскою, страстью, огневицей

Идет безумие любви…


Пол-сердца – туча грозовая,

Под ней – всё глушь, всё немота,

И эта – прежняя, простая —

Уже другая, уж не та…


Темно, и весело, и душно,

И, задыхаясь, не дыша,

Уже во всем другой послушна

Доселе гордая душа!

22 ноября 1913

* * *

Я вижу блеск, забытый мной,

Я различаю на мгновенье

За скрипками – иное пенье,

Тот голос низкий и грудной,


Каким ответила подруга

На первую любовь мою.

Его доныне узнаю

В те дни, когда бушует вьюга,


Когда былое без следа

Прошло, и лишь чужие страсти

Напоминают иногда,

Напоминают мне – о счастьи.

12 декабря 1913

* * *

Ты говоришь, что я дремлю,

Ты унизительно хохочешь.

И ты меня заставить хочешь

78